Приговоренная к любви - Лариса Джейкман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Похоже, ты тут уже не первый раз, Щепкина.
– Второй, товарищ Ушаков. Первый раз я здесь была вчера, поэтому все хорошо помню.
Подъехали к дому. Он еще издали показался Лиде пустым, наверное потому, что ставни были наглухо закрыты. А когда подъехали поближе, то увидели массивный замок на входной двери.
– Ты ничего не путаешь, Щепкина? Это тот дом?
– Ничего я не путаю. Я же говорю, была здесь вчера.
– Уехал он, наверное, Толик, – сказала Инна Сергеевна. – К Светочке уехал, в Москву. Пойди найди их теперь.
Было заметно, как бедная женщина еле сдерживала слезы. Анатолий Борисович тем временем записал адрес в свой блокнот и сказал шоферу, чтобы тот отвез их обратно.
– Займусь этим сегодня же. Должен быть тут хозяин, его разыщут, и я с ним сам побеседую.
Лида вышла из машины недалеко от своего дома, а Ушаковы поехали дальше. Они ее даже не поблагодарили за помощь, как будто она им обязана чем-то. Но Лида не обижалась, в конце концов их тоже можно понять, такое горе, позор. Ну Светка и отмочила номер! Лида негодовала. Она решила для себя, что с этого момента они больше не подруги. Она сделала все, что смогла, а теперь надо про Светку Ушакову забыть. Пусть она живет со своим Аркадием, а у нее, Лиды, теперь тоже начнется своя новая жизнь.
4. Беда не приходит одна
Но не прошло и трех месяцев, как произошло событие, которое потрясло их городок. Однажды вечером, придя с работы, Полина Васильевна громко позвала дочь и сказала ей:
– На вот, почитай! Полюбуйся!
Она бросила на стол свернутую в трубочку газету, и Лида быстро развернула ее. Ей сразу бросился в глаза заголовок огромной статьи: «ВЗЯТКИ ГЛАДКИ».
– Что это? – спросила Лида.
– Читай, читай! Ушаков твой разлюбезный взяточник и вор. А ты там у них первая гостья.
– Мама! – сердито сказала Лида и начала читать.
В статье громили Анатолия Борисовича на чем свет стоит. В чем он только не был замешан: брал взятки за продажу холодильников, телевизорoв и даже машин вне очереди. Весь импортный товар, включая мебель, распродавался прямо с базы, не поступая в открытую продажу. Меха, золото, хрусталь – это было доступно только избранным и опять же непосредственно с базы. Понятно, что такие услуги предоставлялись избранным счастливчикам не безвозмездно. У Анатолия Борисовича из сейфа были изъяты списки людей с заказами, где напротив фамилий красовались суммы «гонорара», которые Анатолий Борисович должен был получить или уже получил за свою помощь и расположение.
Но самым главным и страшным обвинением были даже не взятки, а операция «Гуманитарная помощь», которую Анатолий Борисович прокрутил с такой легкостью, что никто даже и глазом моргнуть не успел. Суть операции состояла в том, что добропорядочные немецкие друзья из города-побратима прислали к ним в город огромную партию детских комбинезончиков, которые, как оговаривалось в сопроводительном письме, должны быть в первую очередь розданы в качестве подарков детям малоимущих семей, детдомам, ну а затем всем желающим.
Анатолий Борисович вызвался руководить процессом приема гуманитарной помощи, оприходованием ее на горпромторговском складе и оттуда уже раздачей ее по назначению. Первая часть обязательства была выполнена очень добросовестно. Гуманитарную помощь получили, отгрузили и свезли на склад, куда в течение двух недель шли непрерывным потоком друзья, родственники, знакомые Анатолия Борисовича, да и просто нужные люди. Когда они удовлетворили свои потребности, комбинезончиков еще оставалось довольно много, несколько тысяч. Но их, эти тысячи, не увидел ни один малоимущий ребенок или сирота. Они были проданы в соседнюю область, в соседний горпромторг за наличный, что характерно, расчет. Документы об отправке товара есть, подверждение о приеме имеется, а вот денег нет. Точнее, они есть, конечно, только не в городском бюджете и не в карманах у малоимущих, а скорее всего на сберкнижке оборотистого Анатолия Борисовича.
Так говорилось в статье. Писал ее корреспондент, который сам участвовал в расследовании, затеянном по письму одного из обиженных малоимущих, присланному в редакцию местной газеты. Имя корреспондента было странным, Соломон Аркадьев, псевдоним скорее всего.
– Ничего себе. Что же это получается, Анатолий Борисович Ушаков украл гуманитарную помощь? Да я в жизни не поверю! Клевета это!
– Ну и дура. Чего бы ты понимала, ты еще жизни не нюхала, а туда же, «клевета»…
Лида не стала спорить с матерью. В голове у нее не укладывалось это все. Кто он такой, этот Соломон, откуда взялся? Что будет со Светкой, когда она узнает?
– Мама, а что ему теперь будет? – спросила Лида рассерженную мать.
– Угадай с трех раз, что ему светит?
– Судить будут? В тюрьму посадят что ли?
– Да за такое тюрьмы мало! Вышку бы дали, я бы не всплакнула. А суд уже был, десять лет с конфискацией имущества схлопотал твой Ушаков.
– Вышка – это что, виселица?
Мать посмотрела на Лиду так, что ей стало не по себе.
«Лучше уж не затевать с ней никаких разговор сейчас», – подумала Лида и ушла к себе. Ей было обидно за Анатолия Борисовича, но еще было очень жаль Инну Сергеевну. «Что теперь с ней? Где она сейчас?» – думала Лида.
Она решила, что ей надо навестить Инну Сергеевну, поддержать ее морально, но только так, чтобы мама не знала. Надо же, бедная женщина, и дочь потеряла, и мужа.
Лида пришла к Ушаковым дней через пять после разговора с матерью. До этого не решалась, боязно было, да и не знала она толком, что сказать, как поддержать Инну Сергеевну. Но той дома не оказалось. Дверь ей открыла седенькая приветливая старушка.
– Тебе кого, девочка? – ласково спросила она, и Лида сразу узнала интонации Инны Сергеевны.
– Я к Ушаковой Инне Сергеевне. А вы ее мама? – спросила Лида.
У старушки заслезились глаза, она промокнула их платочком и ответила:
– Мама, меня зовут Александра Яковлевна. Ну проходи, раз пришла. Только нету Инны Сергеевны, в больнице она, нервное расстройство.
Лида долго проговорила с Александрой Яковлевной. Говорили обо всем, о Свете, об Анатолии Борисовиче, которого, как выяснилось, Александра Яковлевна всегда недолюбливала, о том, что он совершил, и о том, как тяжело перенесла Инна Сергеевна две такие большие утраты.
От Светы ни слуху, ни духу. Встретиться со Светой и Аркадием родителям так и не удалось. Анатолий Борисович конечно нашел адрес, по которому Аркадий прописан в Москве, и телефон он знал. Но сколько они ни звонили туда, дозвониться не смогли. Инна Сергеевна умоляла мужа поехать и разыскать Свету, но тот все откладывал поездку. Дел было невпроворот, да и зол он был на дочь очень.
– Уехала, сбежала, родителей на проходимца променяла, а я поеду ей в ножки кланяться! Не дождется! – бушевал рассерженный отец.
Инна Сергеевна снова принималась умолять его, но однажды собралась ехать сама. Тогда муж сменил гнев на милость и заявил:
– Ладно, подожди немного, вот с гуманитарной помощью покончу и поедем. Но имей в виду, я ее в охапку и сюда приволоку!
– Толя, ну нельзя так. Ребенок у них будет, любят они друг друга. Наше дело теперь помогать…
А потом случилась беда, Анатолия Борисовича арестовали со всеми вытекающими из этого последствиями. Все эти подробности Лида узнала от доброй Светкиной бабушки во время их скорбной беседы.
За разговорами Александря Яковлевна напоила Лиду чаем с вкусным малиновым вареньем и пирогами с яблоками. Они обе поплакали, и Александра Яковлевна сказала, что, как только Инна Сергеевна поправится, она увезет ее отсюда в Калининград, откуда они обе родом.
– Эту квартиру мы все равно потеряли. Все пойдет прахом, все конфискуют. Я и так как на пороховой бочке сижу, того и гляди выпнут отсюда, хоть бы Инночку дождаться… – с горечью говорила Александра Яковлевна.
Но Инночку она дождалась не скоро. Болезнь ее прогрессировала, из больницы ее не выписывали, и Александре Яковлевне ничего не оставалось делать, как уехать к себе домой и попытаться перевести свою дочь в местную больницу, на что она потратила добрых два месяца.
Когда наконец вопрос был решен, Александра Яковлевна вернулась за дочерью. Лида узнала об этом случайно. Мама сказала ей, что Светкина бабушка приходила в магазин, совсем постаревшая, осунувшаяся.
– Вот до чего эта девка всех довела, да и папаша ее непутевый. Две женщины так пострадали, – высказалась Полина Васильевна.
Лида приобняла мать за плечи и тихо сказала ей:
– Надо помочь Александре Яковлевне. Больше ведь некому. Пойду схожу, узнаю, что нужно.
Мать передернула плечами и сказала слегка неодобрительно:
– Ты вечно везде лезешь, помощница. Тебе всегда больше всех надо!
Но Лида этот упрек проигнорировала и отправилась к Ушаковым домой. Но Александру Яковлевну она там не нашла, так как квартира Ушаковым больше не принадлежала. Сердобольная соседка приютила пожилую женщину у себя. Она пригласила Лиду войти и провела ее в маленькую комнатку, где в кресле с потухшим взором сидела Александра Яковлевна. Увидев Лиду, она закивала головой и сказала неуверенно:
